Фото: «Слово — за нами!»
Солистка «Новой оперы», заслуженная артистка России, – о вдохновении и современных театральных постановках, о работе с Евгением Колобовым.
– Галина Ивановна, Ваш триумф – это партия Марии Стюарт в российской премьере одноимённой оперы. Почему именно Мария Стюарт?
– Так сложилось. Никак не думала об этой роли. Я мечтала как раз о других партиях – Виолетта в «Травиате», например. Евгений Владимирович Колобов создал свой театр. В тот момент у него была задача открыть новых для России, но известных в мире композиторов, – театр и называется «Новая опера». Он ставил спектакли, которые у нас никогда не шли. Так, он захотел поставить «Марию Стюарт». Было прослушивание в театре, я пришла на него. Возможно, он увидел во мне Марию Стюарт, тут же на прослушивании дал мне клавир, сказал: «Посмотри, будешь её петь». Партия довольно сложная, я неопытная. По сути, это была моя первая партия. Я закрыла клавир: «Евгений Владимирович, я это не спою». Его ответ: «Не споёшь, значит, в театре не будешь петь. – Открыл заново, – Споёшь». Таким образом и решилась моя судьба.
– У Вас невероятная энергетика. Где артисту черпать вдохновение?
– А где искать вдохновение? Композиторы часто слышат музыку во сне, просыпаются, бегут к роялю записывать в нотах. Откуда они берут это вдохновение? Думаю, оно приходит свыше.
– Важна ли атмосфера в коллективе для раскрытия таланта?
– Это как повезёт. Будучи студенткой, я читала мемуары больших артистов, они говорят о театре, как о семье. Прожив свой путь, я понимаю, что человеческие отношения стоят выше творчества. В большом искусстве сложно раскрыть талант, если нет большой поддержки, например, в лице мужа-дирижёра, режиссёра. Целеустремлённость, работоспособность важны для раскрытия таланта. 1% таланта и 99% труда. И я благодарна судьбе, что моё стремление реализовалось. Жить для меня – это петь. А атмосфера в коллективе, борьба, скорее закаляет.
– Расскажите курьёзный случай на сцене, если такой имел место.
– Весёлого у меня не было, а курьёзный да. Это был для меня шок. Мне позвонил продюсер: «Ты знаешь «Двое Фоскари» Верди, надо поехать спеть». Думала, что поеду и просто подменю на одном из спектаклей, вероятно, солистка заболела. Постановка редкая, немногие могли исполнять, так как в ранней опере Верди большой диапазон. Найти исполнительницу в то время было довольно сложно. Прилетаю в Финляндию, иду в театр и там узнаю, что должна спеть премьеру! Когда предложила партнёрам по сцене провести спевку, они закрыли руками горло, говорят, нет голоса. А спектакль уже завтра. Даже с дирижёром не встретилась обговорить нюансы, уже не говорю о полноценной оркестровой репетиции. На сцену первый раз вышла только на самом спектакле.
– Спектакль экспромтом?
– Это не экспромт, а экстрим. Меня спасло, что спектакль был в классической постановке, на голове не нужно было стоять. Потому что в такой спектакль, как сейчас ставят, я бы не вошла. А это было традиционное выражение чувств. Помощник режиссёра весь спектакль водил меня: выпускал из-за кулис, говорил, куда уйти, встречал меня и по новой. Таким образом, я спела два спектакля подряд. Сама удивляюсь.
– Со времён Вашей юности сильно изменилась страна?
– Конечно.
– В чём это выражается?
– Не хочу касаться духовности. В нашей сфере, в опере, сильный упадок. Уровень оперного пения очень упал. Ушла та школа, которую мне дала Масленникова Леокадия, солистка Большого театра. Сейчас жизненная суета, люди озабочены материальным достатком. Берут кредиты, на которые нужно зарабатывать. Мы не жили в кредит.
Изменился темп жизни. Как ставятся спектакли, готовят партии? Раньше мы могли сидеть за столом, разбирать. Например, я приходила на свои спектакли за два часа, чтобы проникнуться атмосферой. Сейчас всё быстро делается. Сказать, что мы были хорошие, а сейчас все плохие? Нет, я так не скажу.
– В восприятии обывателя опера – это где громко и непонятно кричат. Я о пении на русском языке. Существуют ли общепризнанные критерии выразительности слова?
– Да, мы дожили до того, что в театре идёт опера на русском языке, и тут же титры на русском. Публика не понимает, о чём поют. Это отвлекает, теряется красота музыки. Петь сложно, некоторые вокальные школы не дают гибкости певческому аппарату. Мой педагог говорила петь свободно, просто, «как говоришь», тогда текст будет понятный.
– Рэп можно назвать пением, музыкой?
– Опять же, не могу сказать однозначно. Может, это гениально, но я этого не понимаю. Моё субъективное мнение. Любая музыка заключается в мелодичности, должна быть тема, её развитие. Здесь этого нет. Возможно, текст пользу приносит. Философский какой-то. Музыка должна приносить умиротворение человеку, на мой взгляд, а не возбуждать.
– Ещё одно из явлений современного мира – феминизм. В Вашем понимании он про что?
– Я считаю, он не нужен. Что такое феминизм, преобладание женщин?
– Равные права и свободы.
– Равенство между мужчиной и женщиной в большинстве случаев невозможно. Есть личности сильных женщин. Им, несомненно, нужно давать дорогу и в государственном деле, и в театральном. Это личности. У них есть талант, и у них должна быть возможность его выражать. Есть те, кто хочет быть только матерью и заниматься домашними делами. Это их выбор. Я считаю, что женщина должна быть помощницей своему мужу.
– Женщина может выйти на сцену и с партнёрами спеть оперу, как это делали Вы. В этом заслуга и феминизма.
– Это профессия, не феминизм. Хотя да, раньше женщин не допускали на сцену. Моя жизнь сложилась так, что всё держится на мне, я зарабатываю. Но это не всегда хорошо. Я была бы счастлива, если бы всем этим не занималась.
– Пласидо Доминго обвиняют в домогательствах. Как Вы это прокомментируете?
– Ничего не могу сказать. Не присутствовала.
– Ваше любимое произведение, как для солистки?
– «Норма» Беллини. И, конечно, я всегда любила свою «Марию Стюарт» Доницетти.
Беседовала Маргарита Бердюгина
